Охота к перемене мест. Константин Кеворкян

Я бы сказал, что мы живем в эпоху Позднего Кугутанса. Истекает очередной всплеск урбанизации, порожденной развалом социалистической модели хозяйствования в целом, а в частности — закрытием многих градообразующих предприятий в небольших городах и уничтожения колхозного строя на селе. Массы молодых людей, утратив перспективы нормальной жизни в родных краях, почти насильно были оторваны от корней, пришли в движение и легкими водомерками заскользили по поверхности жизни. Завершается некий цикл человеческой жизни, посвященной переезду из пригорода в город, из мегаполиса в столицу, из столицы — за границу. Жизнь течет и чувствует человечек-водомерка: еще немного и закроется «окно возможностей». Надо идти ва-банк, напролом, революционно, чтобы смести последние преграды и сомнения на пути к легкой и красивой жизни «квалифицированного потребителя».

Прошу понять меня верно. Я с уважением отношусь к жителям любых маленьких городов и сел. Во многом они талантливее и трудолюбивее избалованных обитателей мегаполисов. Многое, что мы имеем, досталось нам от родителей, которые приехали из таких же городков и которые неустанно работали всю свою жизнь. Но, к сожалению, у некоторых людей все силы уходят лишь на то, чтобы абсолютно любой ценой пробиться наверх и маршировать вперед по головам. А когда их человеческие качества и профессиональные знания оказываются недостаточны, переходить на самый примитивный и дуболомный «аргумент»: «Моё место тут, потому что я титульный, посконный и домотканый!» Превращаясь, в силу разных причин, в ситуативное большинство, они легко сплачиваются, навязывая окружающим свои преставления о жизни, собственные вкусы и пристрастия. Похожую ситуацию — разумеется, в более заостренном виде — мы видим и в Европе, где мигранты, являясь по паспорту французскими или немецкими гражданами, живут по своим неписаным правилам и настойчиво навязывают их толерантным европейцам. Наших «белых» и тамошних «небелых» мигрантов объединяет лихорадочный поиск материального благополучия. Огромное количество записных «патриотов Украины», хотят как можно быстрее бросить свою якобы обожаемую и титульную родину, дабы смыться за рубеж и уже там снова превратиться в привычных лимитчиков. Но — в их понимании — более статусных и состоятельных, нежели они могут быть на родине. Восстание майдано-европейцев — это бунт в вокзальной очереди за билетами, когда собравшимся объявляют, что мест на всех не хватит. Причем этот ажиотаж во многом продиктован незнанием реальной жизни в Европе, которая некоторым украинцам представляется сказочной помесью волшебного готического замка, заселенного высокопотенциальными принцами, и громадного супермаркета, переливающегося огнями в бесконечном сезоне скидок. В лучшем случае, эта слепая уверенность подкрепляется двумя-тремя автобусными турами и парочкой выездных семинаров за счёт организаторов. Остальные удовлетворяются рассказами вышеописанных «очевидцев» и слащавыми телевизионными сюжетами о модных показах и костюмированных карнавалах. Однако в сюжетах им почему-то не расскажут о тысячах проституток из Украины, о торгующих кокаином на улицах Амстердама темнокожих юнцах, о грязном арабизированном парижском метро. В чопорном Лондоне пьяных рож больше, нежели в заснеженной Москве, а некоторые районы Восточной Германии выглядят запущенней украинской провинции. Моя профессия позволила объехать мне большую часть Европы и видеть её не с парадного подъезда. Но даже меня недавно поразил самый западный (в географическом смысле) крупный город Чехии и бывшая столица судетских немцев — Хеб. В истории он больше известен как Эгер, одна из немецких средневековых имперских столиц. Полуразгромленный вокзал, бесконечная реклама сексуальных услуг и табака (за этим ездят сюда экономные немцы), грязные улицы, опухшие безнадежные лица. «Сюда бы наших евроинтеграторов», — невольно думалось мне. Но туристов сразу привозят на центральную площадь, которая, разумеется, надраена и накрашена, как и положено мировой туристической достопримечательности. Что происходит за пределами площади туристов не интересует — будь-то трущобы в Эгере или арабские кварталы в Париже. Не надо путать экскурсию с эмиграцией. Одним из главных требований собравшихся на майдане «онижедетей» был немедленный безвизовый въезд в Европу. Это было не бегство от войны и политических преследований (что мы получили как раз после майдана), но обычная дурь, замаскированная средствами массовой информации под революцию. Цена «свободы передвижения» глупых водомерок оказалась для страны убийственной. Всего через сколько месяцев, если верить официальной пропаганде, предъявив на границе всю пачку требуемых ранее посольством документов, значительную сумму денег и обратный билет, некоторые смогут увидеть то, что раньше (по причине наличия приличной работы и доходов) могли посмотреть куда большее количество украинцев. Теперь, когда стараниями участников факельных шествий в память о Бандере безвизовый режим стал «еще ближе» и скоро в европейских гей-парадах сможет участвовать каждый пассивный активист, важно понять очень простую вещь. Есть рекламный буклет, а есть реальная жизнь, со всеми её сложностями и проблемами. Счастье — это умение созидать на собственной земле для себя, для своих потомков, для тех, кто тебя понимает и благодарен тебе за труды. Несчастье — впустую и бесконечно скакать с выпученными глазами, будь-то прыгая толпой на площади или мчась диким галопом по миру. Жизнь слишком коротка для бессмысленных скачек. Ура-патриоты, которые поставили главной целью сбежать из собственной страны, были бы смешны и нелепы, если бы ради их прихотей не пролились реки человеческой крови. Это не патриотизм, а многолетнее жлобство, отягченное неуемным стремлением идти к личному благополучию по чужим головам и даже по человеческим трупам. И перестаньте, наконец, жонглировать бессмысленными цифрами, в которых вы алчно измеряете свои возможные доходы и социальные пособия в чужих странах. Незнание нами некоторых цифр вовсе не отменяет наше знание многих закономерностей. Константин Кеворкян

Также по теме: